Агнета смотрела в окно, не решаясь выйти на улицу и наблюдая за происходящим лишь изнутри. Ее восемнадцатилетняя дочь с сознанием ребенка сейчас пыталась залезть на большое дерево, растущее у них во дворе. Память и знания Элин никак не сочетались с непропорционально большим телом, слишком длинные руки и ноги сбивали ее с толку, но упрямство не позволяло сдаться. Агнета вяло улыбнулась. Накануне того дня, когда они обе узнали правду о себе, Элин пришла к своей маме на работу и переночевала там. А утром, когда пришел лаборант и стал требовать у Агнеты кровь на анализ, они обе сбежали из НИИ, вылетев из окна на ховерборде. Бывшая квантовитка помнила, как испуганно расширились глаза ее дочери, как у той тряслись руки, когда она смотрела на высоту, с которой ей предстояло взлететь. Та Элин боялась всего на свете – робкая девушка, которая не смогла поступить в научный институт и стала садовницей. Та Элин теперь была мертва. А эта отважная девчушка, уцепившаяся за тончайшую ветвь и пытавшаяся закинуть на нее ноги, была кем-то другим.
И, тем не менее, это была ее дочь. Агнета продолжала заботиться о ней, и, как бы горько ни было осознавать, что Элин не помнит ничего из того, что произошло в последние десять лет, она не оставит ее ни за что на свете. Вздохнув, бывшая квантовитка решила вернуться к работе. Так как почти все нынешнее население Земли боялось ее, президент Мюллер разрешила ей работать на дому. Сейчас Агнета была занята изучением свойств растений, выращиваемых в теплицах Женевы. Она заправила выбившуюся из пучка рыжую прядь волос за ухо и хотела подойти к столу с микроскопом, как вдруг с улицы донесся испуганный крик.
Агнета, не думая, тут же понеслась к выходу из дома. Бывшая квантовитка выскочила во двор и замерла. Ее дочь в ужасе пыталась забраться на самую вершину дерева, и неудивительно, потому что к ним во двор только что зашел квантовит.
– Нельзя ли потише? – недовольно спросил он. – Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, что я здесь.
– Ты! – выплюнула Агнета, стиснула руки в кулаки и решительно пошла вперед. – Немедленно убирайся из моего дома!
Квантовит и бровью не повел. Да, Агнета узнала его, и теперь прекрасно понимала, почему Элин так трясется и тихонько всхлипывает. Этим квантовитом был Андмор, и это именно он казнил остальных вегетарианцев-мятежников еще в квантовой реальности.
– На планету спустилась делегация во главе с Ааджу, – спокойно произнес регулятор. – Они прочесывают город, и мне нельзя с ними встречаться.
– Уходи! – Агнета, наконец, добралась до него, и задрала голову, заглядывая квантовиту в глаза. – А то я тебя…
– Как интересно, что же ты тогда сделаешь? – спросил Андмор. – Ты всегда была слишком маленькой и слабой по меркам нашего народа. Тебе меня не одолеть.
Агнета была вынуждена согласиться. Именно из-за маленького роста ее выбрали как носителя камеры, наблюдавшей за людьми на Форисе. Метр восемьдесят пять – высоко для человека, но слишком низко для квантовита. Если она ввяжется в драку, то, скорее всего, проиграет.
– Как ты выбрался из тюрьмы? – выдохнула она.
– Этот так называемый нанотубулен не так уж и крепок, как полагают люди, особенно сейчас, – скучающе заметил Андмор. – Я мог бы уже давно сломать прутья, но меня стерегли ависоны. Однако сегодня мне повезло – они улетели, бросив землян подыхать. Так что я поспешил уйти прежде, чем меня успела найти Ааджу.
– Ааджу? – нахмурилась Агнета.
– Ах да, я забыл, ты же ни черта не помнишь, – усмехнулся квантовит. – Она член Совета. А Совет хочет меня арестовать.
Сказав это, Андмор лениво прошелся по покрытому высохшей травой участку, подобрался к скамейке и опустился на нее. Его колени доставали до макушки головы.
– Неудобно, – спокойно констатировал он. – Но придется потерпеть.
Агнета вновь бросила взгляд на Элин, которая висела на одной из ветвей, зажмурившись и что-то бормоча под нос. Ее положение было неустойчивым, и она в любой момент могла сорваться вниз, но там ей было безопаснее, чем на земле.
– Почему они хотят тебя арестовать? – спросила Агнета. Ей вовсе не хотелось беседовать с регулятором, но раз уж прогнать его она не могла, то лучше хотя бы отвлечь, чтобы он не причинил вреда Элин.
– Потому что они тупые и не видят дальше собственного носа.
Агнета удивилась.
– И что это значит?
– То и значит. Мы, конечно, высшая раса, но в Совет как будто нарочно подбирали наиглупейших ее представителей.
Слышать такие выражения из уст квантовита было странно. Агнета еще могла бы понять, если бы он так обращался к людям, но речь шла о его сородичах…
– Если они тебя в чем-то не поддерживают…
– В чем-то? Да они убеждены, что я ошибка природы. Особенно этот, как его, Торнмунд. Он только и ждал повода, чтобы снять меня с должности, – Андмор неожиданно посмотрел на дерево. – А она что, считает себя обезьяной?
– Не смей даже смотреть на нее! – вспылила Агнета. – Ты на ее глазах убил около десятка ни в чем не повинных квантовитов, а теперь еще смеешь заходить сюда, как будто…
– Я убил кого-то на ее глазах? – изумился Андмор.
Агнета даже опешила от неожиданности, настолько искренним показалось его недоумение.
– Ты не помнишь? – растерянно спросила она.
Андмор как-то обреченно покачал головой.
– В том-то и проблема, Агнета. Я помню только то, что в состоянии вместить в себя этот мозг. Когда-то у меня были миллиарды таких мозгов. Но теперь большая часть знаний утеряна… И как я должен спасти мир, если ничего не помню?
Квантовит так сокрушался, что Агнета рассмеялась.
– Ой, не могу, – схватилась она за живот. – Ты хочешь спасти мир? Серьезно?
– Ты зря смеешься, – мрачно заметил Андмор. – Вселенной приходит конец, и если это не остановить, то не выживет никто.
Агнета перестала улыбаться. Подул прохладный ветерок, и температура как будто понизилась на пару градусов. Регулятор не врал. Даже в его обычно таких равнодушных глазах поселился страх.
– Конец? – переспросила Агнета. – Но отчего?
И в этот момент квантовит резко встал и заорал так громко, что Элин дернулась и чуть не свалилась со своей ветви.
– Я же сказал – не помню! Помню только то, что я знал, что такое может произойти, и пошел на этот риск, потому что другого выхода не было. В этой примитивной оболочке я бессилен! И одному мне не справиться.
– Я тебе помогать не буду, – отрезала Агнета.
– Да что ты можешь? – усмехнулся Андмор, а потом вздохнул. – Я мало что помню, но у меня такое чувство, что пора уходить.
– Ветер в спину.
– Вот только куда? – квантовит сильно нахмурил лоб. – А, кажется, вспомнил. Дом с оранжевыми стенами. Я должен появиться там, когда стемнеет.
– В доме Вебера и Кроссмана? – переспросила Агнета. – Но зачем тебе туда?
В этот момент лицо квантовита прояснилось и разгладилось. Он довольно кивнул:
– Так там живет собачка Рябининой? Ну, тогда мне все ясно. До вечера еще долго, но, по-моему, мне лучше уйти. Мне кажется, что здесь оставаться опасно.
– Только тебе? – встревожилась Агнета. – Или нам с Элин тоже?
– Понятия не имею, – равнодушно протянул Андмор и направился прочь от ее дома.
Какое-то время Агнета смотрела вслед удаляющейся высокой фигуре. Со своей бледной кожей и непропорционально длинными конечностями квантовит сильно выделялся на этой планете. Как это его до сих пор никто не заметил? Наконец, он исчез за поворотом, и Агнета облегченно выдохнула.
– Элин, можешь спускаться, он ушел! – крикнула она дочери.
Та довольно проворно доползла до основного ствола и ловко соскользнула вниз. Светлые волосы взлохматились, одежда порвалась, но в целом девушка была цела. Едва ее ноги коснулись земли, как она бросилась к матери и крепко ее обняла.
– Что ему было нужно? – спросила Элин.
Агнета не знала, что ей ответить. Зачем Андмор приходил сюда? А самое главное, почему так странно себя вел? Агнета мало что помнила о своей жизни в квантовой реальности, но одно в ее памяти сохранилось. Квантовиты не просто так большую часть времени сохраняют спокойствие и равнодушие. Они это делают, чтобы не показать другим, в чем их слабое место. Потому что в их обществе отсутствуют эмоциональные привязанности, и практически никто никому не мог доверять. А значит, нельзя, чтобы кто-то узнал о твоих чувствах. И никто никогда не должен узнать, что ты чего-то не знаешь. Так почему же Андмор орал в ее присутствии, да еще и рассказал о том, что ничего не помнит?