Провал вместо двери.

Ступени. Ступени из камня, как и стены, а потому почти не пострадали.

Человек лежал у подножия лестницы. Он выглядел темным пятном, отличным от других пятен лишь слабым биением сердца. И Чарльз чувствовал это биение, как и остатки жизни, стремительно покидающей тело.

– Проклятье! Зар! Зар, как ты… – Эдвин упал на колени перед лежащим. – Я тебе говорил, что это слишком опасно! А ты… погоди, я сейчас…

Он ощупывал лежащего. И над пальцами виконта парили зеленоватые искорки. С каждым мгновеньем их становилось все больше. Они уходили в человека и…

– Что с ним? – тихо спросил Чарльз.

– Умирает.

– Не умрет! Он крепкий парень. И упрямый. Ты ведь выживешь, Зар? Конечно… – Эдвин перешел на шепот. А искр стало еще больше. И вот уже они облепили тело, будто укутывая. Мерцающий полог дрожал, рассыпался и создавался снова.

Снова рассыпался.

– Сильный маг, – заметил Орвуд. – Я и не думал, что настолько сильный.

– Я? Не особо. – Эдвин все-таки поднял взгляд. В темноте его глаза слабо светились. – Это вас нужно благодарить, Чарльз. Я ваш должник. Кольцо…

Пальцы Эдвина погладили перстень.

– Вовремя. У меня самого сил бы не хватило. А теперь он хотя бы до целителя дотянет.

– Лучше бы целителя сюда. – Чарльз огляделся. – Это вообще кто?

– Мой названый брат. И лучший агент Тайной канцелярии. Бальтазар Азерос.

Вот ведь. Не было печали.

– И еще, вне зависимости от исхода. Официально он сегодня умрет. При исполнении долга… или несчастный случай? Надо будет подумать.

Взгляд его сделался рассеянным.

– Тело надо будет вынести.

– Тела, – поправил Бертрам. – Думаю, если ваша служба или полиция пожелают расследовать произошедшее, то им просто необходима будет помощь опытного некроманта.

– Вне всяких сомнений.

– А лучше Орвудов никого нет. Но работать мы предпочитаем в своей усадьбе. Соответственно, материал следует доставить именно туда.

Чарльз огляделся. И выпустил огневика.

– Не рванет? – заботливо осведомился Эдвин, который слегка посерел, но выглядел весьма бодро.

– Нет, тут другого огня не осталось, а с тем, что есть, я справлюсь.

Подвал представлял собой небольшой пятачок пространства, не затронутый огнем. Впрочем, если бы Чарльз не погасил выброс, не осталось бы ни этого пятачка, ни того, что скрывалось под домом.

Ни самого дома.

Лестница справа.

Слева дверь темного дерева с металлическими накладками. Впрочем, открывается он от прикосновения.

Эдвин, тихо ругнувшись, опустился на пол рядом с телом.

– Умирает? – Чарльзу почему-то стало неудобно смотреть. У него-то братьев нет. Ни названых, ни родных. Сестра вот только, да и та уехала.

– На грани. – Бертрам поморщился и указал на дверь. – Оттуда несет смертью.

А ведь огонь сюда не добрался. Пожар, устроенный в доме, остался наверху. Здесь же… ни копоти, ни жара. Дым только. Должно быть, просочился.

Почему только дым?

Все-таки артефакты? В подвале? Стало быть, подвал важен. Возможно, не столько он, сколько место, куда он ведет. Его защитили, но второй всплеск Силы выпил защиту.

– Позволь мне. – Бертрам встал перед дверью.

А Эдвин снова что-то творил, что-то невообразимо сложное, похожее на хрупкую арку из зеленого света. Смотреть на нее было больно, и Чарльз отвернулся.

Вдохнул.

И с трудом выдохнул.

Он не некромант, но этот запах… смерть всегда пахнет по-особому. А еще чувство такое, будто он снова на том треклятом острове.

Безнадежность.

Тоска.

Следом накатило желание перерезать глотку. Себе? Можно и себе. Но остальным тоже. Эдвин мучается… к чему? Жизнь – это боль, а боль…

Боль пришла изнутри, полыхнула синим пламенем, сметая наваждение. И Чарльз потряс головой:

– Здесь…

– Ловушка, – спокойно отозвался Орвуд, сминая что-то темное, рваное и отвратительное даже с виду. – Весьма любопытная. Побудь там. Надо… поглядеть. И дверь прикрой.

Чарльз не стал спорить.

Прикрыл.

И подошел к Эдвину.

– Что с ним?

– Пока не пойму. С виду повреждений нет, разве что на голове ссадина, но это мелочь.

– Может, череп проломили?

– Обижаешь. Я все-таки кое-что в целительстве смыслю. Кожу порвали, и все. Скорее похоже на отравление, но чем? Сиу… ты выкупил мальчишку?

– Да.

– Хорошо. Я с ним поговорю.

– Только аккуратно. Все-таки ребенок.

– Если все так, как я думаю, то на совести этого ребенка многие жизни.

– На совести тех, кто пользовался этим ребенком. Но… да, надо будет, чтобы ты глянул.

Говорить стало не о чем.

А вот тип на полу умирать перестал.

– Они… разговаривали, – сообщил Чарльз. – О том, что какой-то сыщик получил приглашение. Были недовольны. Но вот… настолько ли? Если подозревали, то почему пригласили меня вступить?

– Пригласили? – Эдвин подобрался. – Интересно… очень интересно. Позже поговорим.

Глава 40. Еще не последняя, но почти завершающая

Орвуд вернулся.

Злой.

От него тянуло темной мертвой Силой.

– Не приближайся. – Эдвин встал. – Пожалуйста.

Зеленое марево, висевшее над раненым, отозвалось на близость некроманта яркими вспышками. А после и вовсе побледнело, почти рассеялось.

– Извини. – Бертрам попятился. – Там убивали.

Он потер лицо.

– Тела?

– Трое. Женщина. Двое мужчин. Женщина, насколько я понял, та, что продала Эву. Лицо изуродовано. Мужчины, думаю, просто помощники. Но… там убивали не их. Не только их, если точнее. И не просто убивали. Жертвоприношения.

Орвуд выдохнул.

– Сейчас… Я собрал что смог. Алтарь. Старый. И пользовались им не один год. Прикладная, чтоб ее, некромантия. Сила слегка… опьяняет, но пройдет. Это ненадолго.

Он отступил к стене, оперся на нее, а потом просто осел на пол, где и сидел несколько минут.

– Некромантия бывает разной. Я… урожденный некромант. Сродство к Силе и все такое… и ограничения. С детства ограничения. На самом деле нас окружает смерть. И болезнь. И муки. Помню, как-то кучера лошадь лягнула. В грудь. И я ощутил его боль. Мне она казалась такой… такой желанной. Я забрал ее. А потом, когда он умер, я и Силу забрал. И испугался еще, помню. Отец позже объяснил. Так вот, мне не нужны ритуалы. Не нужно мучить жертву, чтобы получить Силу.

– А там?

– Отец говорит, что искусство смерти влечет людей. Им кажется, познав его, они научатся эту смерть откладывать.

– Вечная жизнь?

– Именно. И тогда, еще в Старом Свете, проводились опыты. Оказалось, что любой Дар можно приспособить, хотя, конечно, созданный некромант всегда будет слабее урожденного. Ему как раз нужны и ритуалы, и… остальное.

Смерть.

Убийство.

– А еще он сказал, что весьма часто они сходили с ума. И Сила… отец учил меня контролировать что Силу, что желания. А это… сродни опиуму. Или виски. И те, кто прикасаются раз за разом к чужой боли, становятся зависимы от нее. Там… пахнет болью. И смертью.

– Я могу войти? – Просто сидеть было невыносимо.

– Сейчас да. Если хочешь. Ловушек нет, Силу я тоже подчистил. Только там все равно неприятно находиться.

Да неужели? В месте, где пытали и убивали людей?

Чарльз толкнул дверь. И светляка еще одного создал.

Узкий коридор.

И снова дверь. За ней – пещера… нет, подвал. Возможно, когда-то это было именно пещерой, с высокими сводами, с округлым потолком, и уже после люди доработали ее под собственные нужды. Они спрятали стены за кирпичной кладкой. Украсили ее железными крюками. Поставили факелы.

И чаши.

Чарльз посадил светляка в ближайшую, и масло в ней вспыхнуло. И в следующей тоже. Чаш была дюжина. Совпадение?

Вряд ли.

Рядом с каждой на полу выбит знак. Мастерок… книга… ружье? Змея. Символы что-то да значат. Чарльз прошелся, пытаясь запомнить каждый.

И остановился у алтаря.

Или это… нет, все-таки алтарь. Темный камень, слегка отесанный с боков. Неровный. Ноздреватый. И рука скользит по его поверхности. От прикосновения остается неприятное чувство, будто Чарльз ненароком дотронулся до чего-то на редкость… омерзительного?