– Она два раза сбежала из клиники, – напомнила Риччи.

– Это совершенно нормальная реакция любого хоть чуточку эмоционального человека на то, что его заперли в клетке.

– Неужели? – скептически спросила доктор. – Готова поспорить, что Вы бы не сбежали.

– Я никогда здесь и не оказалась бы, – Инна скрестила руки на груди. – А даже если бы и оказалась, то Вы должны понимать, что я не…

– Не такая, как Мизуки? – закончила за нее Риччи. – В Вас тоже бурлит фонтан эмоций, и то, что Вы пытаетесь его сдержать, еще не означает, что у Вас не бывает взрывов. Ведь Ваша броня в последние дни мало помогает, правда?

Инна чуть не задохнулась от возмущения. Да как только эта докторша смеет приглашать ее к себе, а потом пытаться доказать, что понимает, что творится у нее в душе? Если бы им не нужно было узнать больше о воздействии соммелиса, она бы встала и ушла отсюда, наплевав на всякую вежливость.

– Вот видите? – улыбнулась Риччи. – Мизуки на Вашем месте уже неслась бы со всех ног подальше от этого кабинета, а Вы сидите и слушаете, хотя мысленно наверняка обзываете меня нехорошими словами. Но, послушайте, Инна – я Вам не враг. Если Вы не хотите, чтобы я к Вам лезла в душу, я и не буду. В любом случае, Вы психически здоровый человек, я это вижу и без всяких тестов. Несомненно, некоторые проблемы у Вас имеются, но моя помощь в их разрешении Вам не требуется. Так что можете расслабиться.

Инна сделала несколько глубоких вдохов. Все нормально, она здесь гость, а не пациент, и никто не собирается ее лечить. Но вообще-то неудивительно, что Мизуки отсюда сбежала. Сидеть взаперти и так не самая лучшая перспектива, а уж если к тебе постоянно приходят странные люди и задают вопросы, а потом пытаются сделать о тебе выводы…

– Так, я сказала Вам о Мизуки все, что нужно знать, – уверенно произнесла Инна. – Она не сумасшедшая, а соммелис наркотиком не считается. Клод, спроси то, что хотел спросить, и уйдем отсюда. У нас еще много дел.

Клод быстро стрельнул в нее каким-то странным взглядом, но опять оставил свои комментарии при себе. Он спросил:

– Скажите, сколько Ваших пациентов принимает соммелис?

– Вы врач? – задумчиво протянула Риччи.

– У меня что, это на лице написано? – растерялся Клод.

– Нет, просто я пару раз бывала в больнице и, кажется, видела Вас там. Полагаю, Ваш интерес профессиональный. Что ж, соммелис принимают почти все из тех, кто находится в этой клинике на лечении.

– Вы варите отвар или используете его экстракт в таблетках?

– По-разному. Но отвар почему-то помогает лучше, и с чем это связано, никто не может объяснить.

– Ваши пациенты видят галлюцинации после его приема?

– Не все, но некоторые видят. И могу добавить, что в их галлюцинациях я нашла систему, если Вам это интересно.

– Интересно. Что же это за система?

– Их образы могут разниться, от приземленных картин до самых невероятных существ, но одно всегда остается общим. Что бы ни приходило к больным в их видениях, оно всегда множится, и копии отнюдь не ведут себя одинаково. Помнится, один пациент мне рассказывал, что он видел самого себя, расположенного в разных местах палаты. Один из них спал на кровати, другой царапал ногтями стены, третий пытался вырвать штырь из решетки, и так далее… Если это неизвестное науке существо, то оно тоже всегда в нескольких экземплярах, и каждый из них ведет себя по-своему. Я подумала, что это какая-то странная форма синдрома множественных личностей, но почему тогда она проявляется только после приема соммелиса и у всех, кто его принимал, но не у тех, кто не принимал? Это необъяснимая загадка.

Против воли Инна заинтересовалась и, немного помявшись, решила кое-что добавить:

– На картинах Мизуки тоже всегда все множится – она рисует сотни одинаковых людей, но ведущих себя по-разному. И у меня самой был странный эпизод… Конечно, я галлюцинаций никогда не видела, на меня соммелис действует самым обычным образом – я засыпаю, но один раз мне приснился сон. Дело было в последнем классе школы, мои родители разводились, приближались экзамены, и мне становилось трудно заснуть, поэтому я решила прибегнуть к этому средству. И в моем сне меня было трое или четверо, я уже не помню. И мы все вместе обсуждали развод родителей, только одна из моих копий радовалась этому факту, другая предлагала их помирить, в общем, каждая из них вела себя по-разному. Я полагала, что это просто странный сон, но после того, что Вы рассказали…, – Инна внезапно осеклась.

Ей в голову пришла внезапная мысль о том, как именно мог быть связан соммелис с инопланетянами. Но обсуждать это в присутствии психиатра ей не хотелось. Она посмотрела на Клода:

– Ты узнал все, что хотел?

– Сейчас. Еще один вопрос. Доктор Риччи, у Вас наверняка большой опыт лечения соммелисом. Скажите, Вы никогда не замечали негативных последствий для здоровья Ваших пациентов?

Женщина пожала плечами:

– В общем, нет. Самое страшное, что может случиться – это галлюцинации. А что, есть основания полагать, что соммелис угрожает жизни?

– Нет, – поспешно выпалил Клод. – Ничего такого. Ладно, большое Вам спасибо за ответы. Вы больше ничего не хотите у нас спросить?

– Я бы хотела спросить еще многое, но мне ясно, что Инна не даст мне удовлетворительных ответов, – вздохнула Риччи. – Можете идти. Надеюсь, что Вы найдете Мизуки.

Инна с Клодом попрощались с ней и покинули кабинет. Они не разговаривали до тех пор, пока не вышли из клиники, и даже тогда сначала отошли на более-менее безопасное расстояние, чтобы их никто не мог подслушать через открытое окно. На улице было довольно холодно, поэтому никаких людей поблизости не наблюдались, так что они могли говорить свободно.

– Что ты знаешь из квантовой физики? – внезапно спросила Инна.

Клод опешил:

– А с чего ты взяла, что я хоть что-то про нее знаю? Я учился не в вашем институте, а в колледже при больнице. Там нам объясняли только то, что касается лечения людей.

– Ладно, начнем с азов. Ты хоть знаешь, что такое биты?

– Да.

– И на том спасибо. Обычный бит может иметь значение либо 1, либо 0. Но есть еще такая штука как кубит, или квантовый бит. Он может иметь оба значения – и 1, и 0. Это называется суперпозиция – когда два значения сразу. Именно кубиты используются для создания квантового компьютера, но речь сейчас не об этом. Понимаешь, все, что касается квантовой физики, неоднозначно. Ты же слышал про кота Шредингера?

– Слышал. Это кот, который не то жив, не то мертв, и пока не заглянешь в коробку, оба исхода существуют вроде как одновременно, верно?

– Верно. В общем, в квантовой физике много подобных странных вещей, но я не буду грузить тебя излишней наукой. Лучше скажу тебе сразу, о чем я подумала, когда услышала рассказ доктора Риччи. Есть так называемая интерпретация Эверетта. Ее еще называют многомировой интерпретацией.

– Подожди, – Клод нахмурился. – Ты мне что, сейчас хочешь сказать, что существуют параллельные миры?

– Я этого не хочу сказать, хотя и допускаю такую возможность, – качнула головой Инна. – На самом деле суть этой теории не в том, что существуют параллельные миры, как многие полагают. Но определенно существуют различные варианты того, что может произойти – это и есть суперпозиция. Знаешь, что я думаю про соммелис? Что он позволяет видеть суперпозицию.

– Чего-чего?

– Каждый день люди принимают тысячи решений, меняющих их жизнь. Как только ты принял какое-то решение и воплотил его, ты видишь только то, что становится результатом такого решения. Но ведь есть множество других решений, каждое со своими последствиями. И все эти решения существуют одновременно. Мы еще не до конца изучили человеческий мозг и до сих пор не знаем всех его возможностей. И, похоже, отвар соммелиса помогает усилить одну из них – способность видеть не просто ноль или единицу, а их суперпозицию.

– Это бред какой-то, – заявил Клод. – Начнем хотя бы с того, что соммелис – это не растение, как мы с тобой сегодня установили. Прием неорганического вещества не может усилить какую-то там способность человеческого мозга.