– Послушайте, девушка определенно не в курсе, – вновь встрял Кроссман. – Зря Вы полагаете, что она в сговоре с отцом. Думаю, нужно показать ей, чтобы она поняла, насколько все серьезно.

Эриксон смерил его таким взглядом, как будто подозревал, что это он взорвал «Форис» более чем полтора века назад, но ничего не сказал. Потом кивнул.

Директор с заместителем направились к лифту. Инна немного задержалась. Она приблизилась к Кроссману и прошептала:

– Если я узнаю, что это Вы так развлекаетесь…

– Поверь, я серьезен, как никогда, – в его карих глазах не мелькнула ни одна искра.

Внутри Инны боролись противоречивые чувства. Ей отчаянно хотелось послать все это куда подальше и вернуться к работе, но странная тревога, окутывавшая ее с самого подъема, подсказывала ей, что происходит что-то серьезное. А что, если ее отец действительно пропал? Хоть Инна и не понимала, как такое возможно, пока что она не видела других логичных объяснений происходящему. Заходя в лифт, она случайно коснулась Эриксона и убедилась, что тот не голограмма, да к тому же их строгий босс вряд ли стал бы над ней подшучивать. Но как мог пропасть квантовый изолятор?

Выйдя на нужном этаже, они направились к лабораториям ее отца. Коридоры были заполнены встревоженно перешептывающимися учеными. Инне становилось трудно дышать, внутри живота словно сидело какое-то когтистое существо, терзавшее ее нутро. Из горла девушки то и дело грозил вырваться крик. Но она лишь сжала руки в кулаки. Не пристало ученому проявлять повышенную эмоциональность. Отец был бы ею недоволен.

Наконец, они вошли в лабораторию. Там все оставалось в точно таком же виде, как и вчера. Эриксон двинулся прямо к двери, за которой находился квантовый изолятор. Инна хотела возразить, крикнуть, что нельзя просто так войти в комнату, но директор просто распахнул дверь настежь. Не успела Инна возмутиться, как ее сердце учащенно заколотилось. Они были правы. Квантовый изолятор исчез.

Квантовый изолятор представлял собой объемный бокс, содержимое которого требовало чрезвычайно деликатного обращения. Там была полнейшая изоляция, поддерживалась крайне низкая температура. Инна с отцом открывали бокс только в редких случаях, ведь даже наблюдение за кубитом могло привести к потере данных.

Но сейчас волноваться было не нужно. Бокс исчез. Ну и, конечно, температура в 20 миллиКельвинов вне бокса не поддерживалась. Инна пораженно вбежала в комнату, где когда-то был изолятор. Ее взгляд метался из угла в угол, но теперь это было просто пустое помещение, в котором нет абсолютно ничего.

– Невозможно, – прошептала она, касаясь рукой теплой поверхности стен.

– Я же говорил, что она не в курсе, – сказал Кроссман.

Но его никто не послушал.

– Согласно камерам наблюдения, – заговорил заместитель Эриксона. – Вчера вечером, когда все остальные ученые покинули институт, Ваш отец не спешил уходить из лаборатории. Он встретился с Вами. Произошел короткий разговор, после чего Вы ушли, а он остался. Что происходило дальше, неизвестно. Происходящее было стерто из наших архивов, а утром мы получили сигнал о том, что отсутствует часть оборудования. Потом мы обнаружили пропажу изолятора. Пытались связаться с вВшим отцом, но он не отвечал. Согласно нашим данным, его нет нигде в городе. Вам известно, где он может находиться?

Происходящее напоминало какой-то кошмарный сон. Инна поверить не могла, что это реальность. Жизнь в их городе в основном была мирной, и редко происходило что-то настолько серьезное. В книгах, фильмах и сериалах, привезенных с Земли – да, но не в реальности.

У нее продолжали что-то спрашивать, но Инна не отвечала. В ее голове было пусто. Она просто не понимала, как такое произошло.

Клод Ламбер стоял у самой границы города и, прищурившись, вглядывался в густые заросли растений, начинающиеся сразу за незримой полосой, отделяющей дикие земли от Фориса. Деревья этой планеты чем-то походили на земные, во всяком случае, так писал в своем дневнике его прадед, биолог, который проводил исследования этих лесов более века назад. Насколько помнил Клод, того особенно интересовали изогнутые волной голубые столбы, покрытые кудрявыми листьями. Ему все казалось, что в них скрыто нечто большее, чем кажется.

Теперь же, когда с момента появления людей на этой планете прошло много времени, их тщательно изучили. Было установлено, что отвар из листьев соммелиса, как в последствие было названо растение, служит естественным снотворным для тех, у кого имелись трудности с засыпанием. Правда, у него имелся и побочный эффект: в некоторых случаях лекарство почему-то не действовало, вместо сна вызывая галлюцинации наяву. Но такие проявления были редкими, поэтому листья соммелиса продолжали активно использоваться в медицине.

Вот и сейчас Клода отправил на границу доктор Вебер, у которого он работал помощником. По сути, Клода и самого должны были обучать на врача, но Вебер часто использовал его в качестве мальчика-на-побегушках. И сейчас он должен был принести эти самые листья соммелиса, чтобы помочь заснуть одному из больных.

Испускаемый растением запах был приятным, напоминающим лаванду (сам Клод никогда лаванду не нюхал, но так писал в своем дневнике его прадед), но если подойти слишком близко и пробыть в лесу слишком долго, можно было ощутить на себе дурманящий эффект. Голова начинала кружиться, клонило в сон, а некоторые говорили, что начинали видеть всякое – сказывался галлюциногенный эффект. Даже сейчас Клод чувствовал, как его немного ведет вправо. Давно нужно было собрать листья и уйти. Почему он продолжал здесь стоять?

Неожиданно из глубины леса донесся лихорадочный смех. Клод недовольно нахмурился: опять эти подростки развлекаются. Возможность увидеть то, чего нет в реальности, часто привлекала сюда глупую молодежь. Официально соммелис не считался наркотиком, так как не вызывал привыкания, но Клод все равно считал, что это неправильно – ходить смотреть на несуществующие вещи, когда их город переживал тяжелые времена. Поэтому он решил прогнать их отсюда, хоть это и не входило в его обязанности.

К одному голосу присоединился другой. Клод раздвинул руками ветви и принялся пробираться по узкой тропе. От запаха кружилась голова, жутко хотелось спать, так что Клоду пришлось до боли укусить себя за руку, чтобы хоть немного взбодриться.

Минут через десять он их нашел. Их было пятеро, четверо парней и одна девушка с короткой стрижкой. Они сидели на небольшой поляне, покрытой оранжевой травой. Их зрачки были расширены, а смех доносился, наверное, до самой больницы. И почему только их никто не гоняет? Клод схватил одного из парней за плечо и встряхнул:

– Вставай!

Тот посмотрел на него мутным взглядом и недовольно пробормотал:

– Хм. Человек… это не интересно.

– Интересно вот что: знают ли ваши родители, где вы и что делаете? – Клод рывком поднял подростка на ноги.

Тот стоял нетвердо и как попало махал руками, словно пытаясь прогнать незримое видение. Клод хотел поднять и остальных, как вдруг увидел, что те смотрят прямо ему за спину широко открытыми глазами. По его коже неожиданно пробежали мурашки, внутрь закрался неприятный холодок. Клод словно почувствовал на себе чей-то взгляд. Он быстро оглянулся… и ничего не увидел.

Однако что-то вроде шестого чувства подсказывало ему, что они тут не одни.

Клод встряхнул головой. Это просто действует дурман. Нет здесь никого – планета не обитаема, уж за полтора века-то люди это выяснили наверняка. Только он собрался прогнать подростков, как те вдруг громко закричали от ужаса. Такого леденящего душу крика Клод не слышал никогда в своей жизни. Только он хотел их успокоить, как подростки бросились бежать со всех ног. Через минуту их уже и след простыл.

Клод остался один в чаще соммелиса. Парень нервно оглядывался, не понимая, что могло их так напугать, но ничего не обнаружил. Наверное, им что-то привиделось. Под ложечкой слегка засосало, и Клод почувствовал жгучее желание уйти. Быстро сорвав с ближайшего дерева несколько листьев, он поспешил убраться отсюда. Клод был готов поклясться, что, уходя, он чувствовал на себе чей-то взгляд.